Мне самому довелось учиться в двух школах, расположенных на противоположных полюсах качества.
Я рос в центре Питера, населенном тогда, да во многом и теперь, довольно специальным образом. Отдельные квартиры были в центре редки, особенно в моем районе, застроенном незадолго перед революцией и мало, соответственно, нуждавшемся в капитальном ремонте, перестраивавшем былые барские хоромы в годные советскому человеку маломерки.
Бонзы и ловкачи съехали из коммуналок в пятидесятые, активные и успешные в шестидесятые, благополучные и серьезные в семидесятых. Доля ленинградцев в коммуналках снизилась с едва не 100% в начале 50-х до 17% к концу 80-х. Конечно, доля социопатов в центре была много выше среднего. Меня, помню, мало удивлял, спящий на лестнице в блевотине, дяденька, какого я не без труда преодолевал, направляясь в школу.
Благополучные семьи, живущие в центре, стремились, по возможности, пристроить детей в привилегированные спецшколы, по большей части, старые, а значит неподалеку, в исторических районах, расположенных.
Школа успешно деградировала. Что было заметно, даже в сравнении моих и старшего брата одноклассников. Одновременно, старые учителя переезжали в новые районы, устраиваясь в соседские школы, уходили на пенсию, или переходили в места получше. Из заведения с неплохой репутацией школа превратилась в основательную помойку.
В последних классах я учился уже в физмат школе: одной из, как считается, двух-трех-четырех лучших городских (абсолютно лучшую в стране и вселенной, если уж быть до конца объективным).
Речь, конечно, только о тенденции и средних показателях, никак не годящихся для описания конкретных людей. Люди разные. Так что, абсолютно неверно представить выпускника школы №1, непременно сплевывающим шелуху семечек сквозь выбитые зубы, а №2, листающим в поисках неточно запомненной цитаты Шопенгауэра под негромкую увертюру 12 симфонии Чайковского (допустим, старик не поленился написать ее), одновременно решая карандашом, зажатым пальцами ног, дифференциальные уравнения.
Обозревая по прошествии лет (считать не хочется) мои школы, должен сказать: изменения невелики. Учителя школы №2, в значительной степени, не переменились. Новые, включая директора, в большинстве сами выпускники. Учат, судя по младшим представителям моей семьи примерно также. Ровно как десять, двадцать и, наверно, сто двадцать лет назад, одни учителя нахваливают новые поколения школьников, другие удручены обилием дегенератов, невиданных после избавления от меня. Различие мнений, как представляется, полностью основано на темпераменте и успешности пищеварении.
Несколько больших волн расселения коммуналок не добавили школе №1 изысканности, зато значительную долю мест заняли выходцы из солнечных мест, в более заметной доле склонные учиться.
Собственно, не очень ясно, отчего школе сильно измениться. Учителя по-прежнему делятся на людей призвания, кому мы и прежде, и теперь платим бесстыжие гроши, людей временных и случайных, и несчастных, озлобленных неудачников, продолжающих влачить отвратительную им судьбу, вместо обрести гармонию кассиром, вахтером или страховым агентам.
Успешное образование требует учителя, желающего учить, и согласного учиться ученика. Мне кажется, наверняка ошибочно: доли хороших учеников и хороших учителей критично не меняются со временем. Просто непонятно с чего бы.
Другое дело высшая школа, перешедшая от массового выпуска невостребованных умельцев, ковавших Родине щит и меч, к производству поддельных юристов и фальсифицированных экономистов.
Хронические реформы, мучающие школу, не я не считаю проявлением злого умысла, да и умысла вообще. Администраторы всего большого, будь то корпорация или министерство, склонны к бессмысленному новаторству, так уж устроен мир.
Впрочем, как и сказано выше, я совершенно ничего в школе и образовании не понимаю.
Добавить в друзья